Пора поговорить о книгах и о чтении всерьез!
Люди которые читают книги и имеют свое особое мнение, их невозможно превратить в стадо свиней, как превратили людей русских - поганые жидобандеры на бывшей Украине! Посмотрите как сионисты-педерасты и их дружки бандеры-кровосекели борются с книгами, с русским языком, ибо чтение книг на прекрасном русском языке, языке Бога Отца делает человека прекраснее, лучше, чище и ближе к Богу!
Но о главном :
Книжный рынок движется к качественному перевороту
Признаться, когда я сочинял свои вопросы, был уверен, что ответы будут столь же пессимистичными. Но вышло, что я немного согрешил против истины, переложив свои личные проблемы на издательский процесс в целом. Что сказать — я больше так не буду. Юля Качалкина — издатель с многолетним опытом работы в ведущих издательствах, милая и романтичная девушка, хрупкая и чувствительная… но никто с этим не считается, забрасывая ее тоннами рукописей, кучами писем. А порой и угрозы приходят. Ничего не поделаешь — выбранная Юлей профессия иного и не предполагает.
— Юля, понятно, что времена для книгоиздания сегодня не лучшие. Однако книги таки выходят, пусть тиражи их невелики. Какие тенденции главенствуют сейчас на рынке? На что ориентируются издательства, формируя свои портфели?
— Роман, я сразу не соглашусь с вашим первым утверждением, что времена для книгоиздания сегодня не лучшие. Кризис — да, но в кризисные моменты как никогда сильно пробуждаются в творческих людях замыслы и идеи, рождаются сильные произведения. Сейчас как раз впору ждать появления новых сильных авторов, больших романов, сборников стихов… я испытываю удивительный (для меня самой) оптимизм по поводу происходящего, хотя коллеги почти постоянно спрашивают меня на работе: «ну чему ты радуешься, Качалкина?»
Книжный рынок неизбежно, с моей точки зрения, движется к тому, чтобы пережить качественный переворот: никому уже не нужны тонны одинаковых, как под копирку сделанных томов авторов, чьи имена навязли в зубах у читателей. Этим трэшем забиты почти все книжные магазины страны, и выискать среди этого по-настоящему живую и интересную историю становится почти невозможно. Скоро наступит момент сжатия, когда книжные резко сократят закупки старого и будут ждать нового. Издатель сейчас как, пожалуй, никогда со времен кризиса 2008 года, должен быть готов к этому глобальному вызову.
Издательства формируют свои портфели очень осторожно, причем, у каждого издательства — своя модель, обкатанная многолетним опытом (сегодня на рынке остались старые игроки — новые не появляются). Отбор идет очень жесткий, в тесной сцепке с реализационными и пиар-отделами, каждая рукопись рассматривается не только с точки зрения того, чем она сама по себе увлекательна и хороша, но и с той точки зрения, нужна ли она потенциальному читателю, заплатит ли он за нее деньги. Без читателя книги бесполезны. Искусство ради искусства — красивый, но нереальный постулат.
Тенденции очень хорошо просматриваются: растет образовательная, подростковая литература, и сегмент книг, развивающих творческие навыки (сейчас это очень модно — быть похожим на художника, на композитора, на архитектора или еще на кого-нибудь, кем ты просто не успел стать, в юности выбрав другую профессию).
— То есть вы считаете, что интерес к чтению, к хорошей литературе, все же не падает?
— Я не сказала бы, что интерес к литературе падает. Вы не путайте уменьшение среднего чека в магазине с падением чтения как такового, — люди читают, причем, читают как никогда много и охотно. Другое дело, что платить за контент хотят не все. И совсем не потому, что хотят украсть, — часто просто не понимают, как купить электронную книгу, например. У нас в России сделать это гораздо сложнее, чем за рубежом, алгоритм более кривой, популяризации легального электронного потребления нет.
Страдают, конечно, все: и проверенные бренды, и совсем новые. И если за границей существует практика, при которой новинку выложат недели на три обязательно (чтобы посмотреть, как она продается), то у нас выкладки — дело тонких договоренностей издателя и магазина, плод многомесячных усилий с обеих сторон. А продает книгу только выкладка: чтобы книгу купили, нужно ее продавать, и лучшего инструмента, чем выкладка, увы, пока никто не придумал.
— Издательствам предпочтительнее работать с литагентами или с авторами напрямую? В чем различие двух этих путей именно для издательства?
— У нас в России не развит институт литературных агентов. Есть, на мой взгляд, единственное крупное и профессиональное агентство «ФТМ», возглавляемое Владимиром Евгеньевичем Поповым, которое аккумулирует в себе огромную базу переводчиков, прозаиков, драматургов, поэтов, сценаристов. «ФТМ» представляет права Виктора Пелевина, Владимира Войновича, Владимира Орлова… Остальные агенты на сегодняшнем книжном рынке — это скорее друзья и близкие авторов, занимающиеся их продвижением в издательства с разной степенью понимания процесса.
Зачем нужен агент? Он нужен в совершенно конкретной ситуации, когда автор и издатель бьются смертным боем во время подготовки книги к печати: спорят до драки про редактуру, обложку, тираж, гонорар… тут нужен кто-то третий, кто возьмет на себя роль буфера. Возьмет за руку и автора, и издателя, и не даст им поубивать друг друга во имя выхода книги.
Ну и еще одна важнейшая функция агентов, в моем понимании, — поиск новых авторов и рукописей. Издатель — он же с головой погружен в рабочие процессы и хедхантить успевает не всегда оперативно, поэтому ему нужны агенты-скауты, которые приходили бы и говорили: а знаешь, я нашел нового Пелевина или Бегбедера! И издатель верил бы им.
Когда издатель работает напрямую с автором (что чаще всего и бывает в реальности), издатель сильнее ранит автора (наоборот редко происходит просто потому, что у издателя более железные нервы). Но издание книги — и в том, и в другом случае, с агентом или без, — это не волшебная сказка о том, как жил-был писатель, и вдруг его нашел издатель, позвал и сделал знаменитым. Издание книги — тяжелое испытание для обоих, постоянный кропотливый труд, требующий терпения и самоотдачи — без ожидания мгновенной прибыли.
— Вопрос, исходящий из вашего ответа о «литагенте-приятеле». Много споров и ухмылок о «местничестве» в литературе. Если ты знакомый или друг — издадут, если нет — нет. Можете пояснить, сколько тут правды, а сколько конспирологии.
— За других издателей я говорить не стану, но скажу за себя: у меня среди писателей друзей нет. Это некая неизбежная этика профессии издателя. И вовсе не потому, что издатель хочет быть таким честным, нет. Просто потому, что психологически тяжело дружить с человеком, который видит в тебе только функцию.
Я бы немного развернула ваш вопрос и сформулировала его так: если ты знакомый или друг и думаешь издаться, то ты, скорее всего, потеряешь знакомство или дружбу, нажав на своего издателя.
Я очень часто даже не знаю, как выглядит мой автор, проходя с ним весь процесс издания книги виртуально — по переписке и телефонным звонкам. Для меня важнее всего — рукопись, та история, которая скрыта в ней до поры до времени. А сам человек, ее создавший, зачастую, — не очень. Представляю, как сильно сейчас обидятся на меня писатели, но, надеюсь, они поймут меня правильно и оценят мою робкую искренность на фоне потока бессмысленной лести других.
— Юля, молодые поэты мне часто задают вопрос — как издать свою книгу в большом именитом издательстве, а не брошюрку в родном городе за свой счет. Адресую этот вопрос вам, профессионалу: как сегодня поэту стать более или менее известным и востребованным?
— Стать известным и востребованным поэту сегодня проще всего, не имея книги вообще: достаточно продвинуть себя в интернете. Почему-то книга поэтами воспринимается как некий обязательный элемент творческой программы, но это ведь не так. Почему-то издать нечто жуткое — в цветочках и с огромным собственным портретом на обложке — мечта даже неплохих поэтов, — но это моветон, и для меня всегда было удивительно, как сами авторы этого не видят. Поэты, будьте проще, не ищите пафоса, — будьте настоящими, и к вам потянутся люди. И не ленитесь интересоваться тем, чем живет ваш читатель. Если он смотрит Масяню, это совсем не значит, что он не может в тот же день взять и прочесть перед сном пару стихов Фроста или Блока. Люди, любящие поэзию, имеют право любить что-то еще.
— В литературной среде часто звучит это грохочущее слово — графоманы. Два вопроса в одном: какие признаки отличают графомана от не графомана, на ваш взгляд (именно на ваш!)? И более важный вопрос: как объяснить графоману, что он графоман, сделав это так, чтобы он не пришел потом к зданию издательства с гранатой…
— Сложный вопрос, на самом деле. Для меня признак графомана — очень часто — объем текста. Когда тебе приносят рукопись романа за сорок авторских листов, я, даже не читая, могу сказать, что с вероятностью в 90 процентов эту вещь можно сократить наполовину.
Графоман держится за каждое слово, как будто оно пришито к его коже на живую нитку.
Я стараюсь не тратить время на то, чтобы объяснять графоманам, что они графоманы, — тем более что желающих подкинуть мне гранту в рабочий кабинет уже довольно много… ну а смысл объяснять человеку, что его произведение не понравилось? Я же не преподаватель в Литинституте. Я отборщик, который берет или не берет, — объяснять, почему не взяла, не всегда считаю необходимым. В первую очередь, при этом думая о том, чтобы сберечь психику не пришедшегося ко двору автора… объяснения растравляют душу, иногда лучше без них. Всегда есть возможность показать рукопись другому издательству, да и потом, никто не отменял главного совета: можешь не писать — не пиши.
— Юля, как сохранить баланс между бизнесом и собственно литературой? Понятно, что издательство должно зарабатывать, но…
— Нужно исхитряться хорошо продавать хорошие книги для людей. Другого секрета не существует. Нельзя терять брендовую чистоту, продавая всякий шлак, только бы продать, — читатель рано или поздно поймет, что его обманывают, и не простит.
— Вопрос как к переводчику: зачастую люди в России не желают читать произведения классиков иностранной литературы из-за недоверия к переводчику. Есть ли в такой позиции смысл? Вообще, «Москва-Петушки», «Котлован» или, там, «Идиот» могут быть переведены и читаться с той же пронзительностью и накалом на английском или, скажем, испанском, как и на русском?
— Вы знаете, мой переводческий опыт касается в основном стихов — я перевожу с английского и немецкого, часто — стихи внутри романов современных импортных авторов. Из прозы — перевела всего два романа Келли Тейлор, любовно-психологических по жанру. Поэтому сказать о переводах классиков на испанский и английский — мне сложно. Мне кажется, что перевод — это всегда диалог. И очень важно понимать, что перевод не может быть один раз и навсегда. Например, вот перевел Пастернак Шекспира, но реальность Пастернака уже отошла от нас сегодняшних… нужны новые переводы. Постоянно.
— Спасибо. Мне осталось только узнать о ваших читательских предпочтениях.
— Я как я (не как редактор) люблю читать Джейн Остин (у меня прозвище — по имени ее героини из «Мэнсфилд Парка» — Железная Фанни Прайс), сестер Бронте, Вирджинию Вулф, Генри Джеймса. Из современных — Иэн Бэнкс, Пол Остер, Майкл Чабон. Из русских могу смело назвать Лескова, Гоголя, Тургенева. Я романтична до ужаса, но не боюсь в этом признаться.
Роман Богословский
http://svpressa.ru/culture/article/144259/?rss=1
Эта паста и статейка Ромы Шнеерсона-Богословского (любят кошерные братья звучные фамилии : Богословский, Архангельский, Троицкий..., стесняясь своих национальных фамилий - шнеерсон, швальман, швайнберг и все знают почему кошерные браты скрывают свои настоящие фамилии, забывая поговорку из СССР, про фамилию и паспорт!), да статейка Ромы - кошерный взгляд на заданную тему, но правда состоит в том что третье и последнее иго на Руси, иго жидовинов - контролирует Союз писателей, книгоиздание в России, кошерные контролируют СМИ, ТВ и все литературные критики в России почитай кошерные шнеерсоны, вот народу и навязывают тупо чтиво-блевотину (простите мой иврит, язык скотоводов) разных иуд-предателей типа резуна или чтиво с душком гавна (прошу извинить меня за любимое слово немецкого шпиона о кошерной интеллигенции в России) чтиво акуниных (хотя конечно это не настоящая фамилия кошерного еврея-кавказца, кстати на Конте удивляются, а бывают ли такие ??), навязывают чтиво разных сионистов и кошерных нечистот типа пастернак-бродский, но самое главное - поганые сионисты-педерасты которые контролируют в Русском Мире Мир литературы, не пускают близко к читателю будущих Достоевских, Толстых, Шолоховых, допуская лишь к издателям писателей, кто творит в стиле фэнтези да научной фантастики, вот и ответ на главный вопрос, почему в России падает интерес к чтению, к книгам!
И конечно же с падением третьего и последнего ига на Руси, Русский Мир ожидает расцвет русской литературы, поганые не могут вечно сдерживать красоту русской словесности, ибо водопад сметёт скверну и чистые воды возродившейся Русской литературы утолят жажду Русского Мира!
Прекрасная Леди и книга (слайды +18)
Конечно, либеральные сионисты-педерасты, манипуляторы скверны в России с Болотной, с марша подлецов и предателей могут поднять визг, мол снова Костя Ра постит Красоту! Даже побегут писать анонимки, чем они занимаются от сотворения Мира, помимо служения Диаволу, стяжательства, содомии, половых извращений, сталкивания народов Мира лбами и развязыванием кровавых войн и геноцидов...
Бо я скажу честно, да пощу, ибо в любви и на войне, в гибридной войне со скверной, все средства хороши, и если Красота женщины напомнит мужчинам Русского Мира о том, что не только хлебом единым живет человек, а вспомнив о Боге они обратятся к чтению, что же здесь порочного, скажите на милость ??
